Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним, а праведник смел, как лев.
Господи, на них готовится атака! От страха Мадлен задрожала, ноги ее словно приросли к земле, руки с такой силой вцепились в складки платья, что побелели костяшки пальцев. Но, расправив плечи, высоко подняв голову и сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки и решила трезво оценить создавшееся положение и принять для себя какое-то решение.
Конечно, как пленница, она не обязана была предупреждать своего похитителя об опасности. Можно было промолчать, а едва начнется битва – сбежать.
Но если начнется битва, будут новые смерти, а этого Мадлен не хотела, поэтому решила, что молчать нельзя. Если она сразу все расскажет барону, они смогут как можно быстрее уехать отсюда. Да, у них будет преимущество во времени, и бой не начнется. А разве спасение жизни многим воинам не важнее ее трусливого бегства?
Изо всех сил Мадлен помчалась на поиски барона. Забавно, что о приближении врага Векстону сообщит именно она, его пленница.
Дункан и Джилард стояли в окружении воинов. Девушка подбежала к барону, встав за его спиной.
– Барон, мне надо кое-что сказать вам, – взволнованно проговорила она, но Дункан, похоже, даже не обратил на нее внимания. Может, он не слышал ее?
– Мне необходимо поговорить с вами, – уже громче повторила Мадлен, а затем осмелилась дотронуться до его плеча.
Дункан продолжал стоять спиной к ней.
Мадлен легонько толкнула его.
Дункан не обратил на это внимания, продолжая говорить со своими воинами.
«Господи, какой же он упрямец!» – подумала Мадлен, ломая руки. Опасность приближалась с каждой минутой; вражеские воины, карабкавшиеся по горам, могли показаться в любое мгновение.
Не в силах больше сдерживаться, девушка в гневе, собрав всю силу, с маху ударила ногой по ноге Дункана, целясь в сгиб под коленом.
Она попала в цель, но тут же пожалела об этом – ее пальцы моментально онемели от пронизывающей боли. Впрочем, смелый поступок не пропал даром: барон наконец обратил на нее внимание и медленно повернулся к ней.
Векстон был не столько разозлен, сколько удивлен. Подбоченясь, он так глянул на Мадлен, что ей стало не по себе, и она предпочла перевести взгляд на ничего не понимавшего Джиларда.
– Я бы хотела поговорить с вами наедине, – заявила Мадлен, осмелясь вновь посмотреть на Дункана.
От внимания барона не укрылась тревога, звучавшая в ее голосе. Кивнув, он взял девушку под руку и, широко шагая, повел на другой край поляны.
Мадлен семенила рядом.
Векстон тяжело вздохнул, и девушка поняла, что именно она была причиной этого вздоха.
Ее уже не обижало, что барон относится к ней как к надоедливой впившейся в кожу занозе. Наверняка он не придает значения ее словам, и вряд ли она дождется от него простого «спасибо».
Ну да ладно. Главное – в том, что ей, возможно, удастся предотвратить бессмысленные смерти. От одной этой мысли девушка почувствовала себя увереннее.
– Из долины сюда идут воины, – сообщила она, но никакого отклика не последовало. Барон молча смотрел на Мадлен.
Девушка была вынуждена повторить:
– По горам взбираются вражеские воины. Они идут из долины. Я видела, как играет солнце на их щитах. Вероятно, следует что-то предпринять?
Неужели пройдет вечность, прежде чем Векстон скажет или сделает хоть что-то?
Барон по-прежнему не сводил с Мадлен глаз, ничем не выдавая своего отношения к сообщенной ею новости. Ей даже показалось, что она прочла в его холодных серых глазах чуть ли не цинизм. Подумав, что барон, возможно, сомневается в правдивости ее слов, она сказала:
– Я никогда в жизни не лгала, барон. Хотите, пойдемте туда вместе, и вы увидите, что я права.
Дункан пристально наблюдал за этой женщиной с такой гордой осанкой. Огромные голубые глаза доверчиво смотрели на него. Рыжеватые пышные волосы золотистым облаком обрамляли лицо. Барон заметил даже, что кончик носа у его пленницы чем-то вымазан.
– Почему ты решила предупредить меня? – наконец вымолвил он.
– Что?! Да для того, чтобы мы успели поскорее убраться отсюда! – возмутилась Мадлен. – Не хочу видеть новые убийства.
По-видимому, удовлетворенный услышанным, Векстон кивнул, а затем направился к ожидавшему поблизости Джиларду, безуспешно старавшемуся подслушать разговор Дункана и Мадлен.
– Леди Мадлен только что обнаружила, что нас преследуют, – сообщил брату барон.
Джилард удивился – он не заметил ничего подобного.
– Кто-то гонится за нами? – спросил он, поворачиваясь к пленнице. – И ты не знал об этом, Дункан?
– Знал еще в полдень, – пожал плечами тот.
– Это какие-то бродяги? – продолжал допытываться Джилард. Говорил он спокойно, но в глубине души был сильно раздражен тем, что брат, зная о погоне, за весь день ни словом не обмолвился о ней. И что еще более странно, теперь об этом сообщает Дункану Мадлен.
– Нет, Джилард, это не бродяги, – промолвил Дункан.
Наступило долгое молчание.
– Так это крыса преследует волка? – наконец догадался Джилард.
– Даст Бог, на этот раз он сам ведет своих людей, – промолвил барон.
Джилард улыбнулся. Дункан кивнул.
– Вообще-то я хотел встретить их подальше, у Крик Кроссинга, на перекрестке, но, пожалуй, в горах мы будем иметь больше преимуществ перед ними. Вели всем приготовиться.
Джилард помчался к лагерю, приказывая воинам собираться и садиться на коней.
Мадлен оцепенела. Итак, ее намерение избежать битвы провалилось. Она окончательно убедилась в этом, услышав смех Джиларда. Она даже не поняла, о чем говорили братья. Сплошные загадки – какие-то волки, крысы… Полная бессмыслица.
– Значит, я была права! – взорвалась Мадлен. – Ты ничем не отличаешься от Луддона, не так ли?
Дункан не обратил внимания на ее гнев.
– Забирайся на моего коня, Мадлен. Мы вместе встретим твоего брата.
Девушка была слишком поражена, чтобы спорить. Про себя она то и дело повторяла, что знала о том, что барон не станет избегать битвы. Неужели ей мало было урока, когда она уговаривала Векстона мирно уйти с земли Луддона?
Мадлен даже не заметила, как оказалась вновь сидящей верхом на Силене. Ее растерянность была сильнее страха. Она даже не помнила, с какой стороны влезла на коня.
Подойдя к скакуну, Дункан взял его под уздцы и повел на противоположный край поляны. Стремена были слишком длинными для Мадлен, и она неуклюже подскакивала в седле, ударяясь при каждом шаге животного. Она знала, что выглядит нелепо, и радовалась тому, что барон не смотрит на нее.
– Как зовут твоего коня? – спросила она.
– Просто Конь, – через плечо бросил Дункан. – Это животное называется «конь», поэтому я так и зову его.
– Конечно. Ты такой холодный и бесчувственный, что у тебя даже недостало воображения дать имя своему другу. Зато это сделала я. Он теперь – Силен. Что скажешь?
Векстон ничего не ответил. Мысли его были заняты совсем другим – предстоящей битвой. Он не хотел отвлекаться на какую-то ерунду.
Довольная тем, что ей все же удалось хоть немного подразнить барона, Мадлен улыбнулась.
Тут рядом с ними, как из-под земли, вырос Ансель, держащий под уздцы серого в яблоках коня, который, похоже, был куда послушнее Силена. Дункан бросил поводья своего скакуна Мадлен и одним махом вскочил на серую лошадь.
Улыбка исчезла с лица девушки, когда она поняла, что ей придется самой справляться с Силеном. Тот, видно, сразу почуял ее волнение, начав пританцовывать и взбрыкивать то задними, то передними ногами. Тяжелые копыта с шумом опускались на землю. Теперь Мадлен пожалела, что прикидывалась умелой наездницей.
С другой стороны к девушке на гнедом коне подъехал Джилард. Он подвел своего коня совсем близко к Силену, и тот несколько успокоился.
– Они пока еще довольно далеко, – бросил Джилард брату через голову Мадлен. – Мы подождем их, Дункан?
– Нет, – отрезал барон. – Встретим их на дороге.
За спинами троицы стали шумно собираться воины. Девушка решила, что Векстон ждет, пока они затихнут, чтобы дать сигнал к атаке.
– Я останусь здесь до вашего возвращения, – заявила Мадлен, обращаясь к барону. В ее голосе звучало отчаяние.
Молча взглянув на пленницу, Дункан перевел взор на долину.
– Я собираюсь остаться здесь, – повторила Мадлен.
– Нет, ты не останешься, – заявил Векстон, не удостоив ее даже взглядом.
– Тогда тебе придется привязать меня к дереву, – усмехнулась девушка.
– Ах, леди Мадлен, не лишите же вы Луддона удовольствия лицезреть вас! – с улыбкой воскликнул Джилард. – Обещаю: последним, что он увидит перед смертью, будет ваше милое личико, – добавил он.
– Вы оба собираетесь насладиться битвой, не так ли? – дрожащим от волнения голосом спросила девушка.
– Можешь не сомневаться, – пожал плечами Джилард. – Ты же знаешь, у нас есть причина желать смерти твоего братца, – продолжал он. Улыбка с его лица исчезла. – Может, ты тоже хочешь, чтобы мы оба погибли? Я почти уверен в этом, – усмехнулся Джилард.
Мадлен было любопытно узнать, как относится к их беседе барон, но Векстон, кажется, и не слышал, о чем они говорят. Девушка перевела взгляд на Джиларда.
– Я понимаю, почему вы хотите смерти Луддона. И не желаю гибели тебе или твоему брату, – добавила она. – С чего ты это взял?
Джилард нахмурился:
– Вы считаете меня дураком, леди Мадлен? Вы думаете, я поверю, что вы не поддержите Луддона? Да он же ваш брат!
– Я не поддерживаю никого, – возразила Мадлен. – И не хочу ничьей смерти.
– Ага, теперь-то я понял твой умысел, – проговорил Джилард. Впрочем, он уже и не говорил, а почти кричал на пленницу. – Ты хочешь узнать, кто станет победителем, и лишь потом сделаешь выбор! Будешь утверждать, что всегда была на стороне того, кто уцелел! Очень хитро, ничего не скажешь!
– Думай что хочешь, – промолвила Мадлен. – Ты в точности такой же, как твой брат, – добавила она, покачав головой.
Увидев довольную усмешку Джиларда, Мадлен поняла, что он принял ее слова за комплимент.
– Я вовсе не похвалить тебя хотела, Джилард. Напротив! Похоже, ты такой же упрямый и безжалостный, как Дункан! И тоже получаешь удовольствие от убийств, – закончила пленница Векстонов.
По правде говоря, девушка была в ужасе от того, что так разговаривает с Джилардом, который злился все больше и больше, но, видит Бог, она была не в силах остановиться.
– Ты можешь посмотреть мне в глаза и честно сказать, что не испытываешь ко мне ненависти? – спросил Джилард. Он был в ярости, шейная артерия его вздулась и пульсировала. Мадлен показалось, что он хочет ударить ее.
– Я не испытываю к тебе ненависти, – прямо глядя ему в глаза, проговорила Мадлен. – Хотела бы, признаюсь, но не могу, Джилард.
– Но почему же? – удивился тот.
– Потому что ты любишь свою сестру.
Джилард уже собирался сказать пленнице, что такой глупышки он еще в жизни не встречал, как Дункан поднял руку, призывая брата к вниманию. Джилард тут же забыл о Мадлен и потянулся за своим мечом.
И вот Дункан подал сигнал. Мадлен так перепугалась, что не припомнила даже слов молитвы.
Конечно, это будет смертельный бой! Мадлен уже достаточно хорошо изучила характер Векстона, чтобы знать, что на полпути тот не остановится.
Она попыталась считать воинов, поднимавшихся в гору, но быстро сбилась со счета. Они покрывали все вокруг, как саранча. Интересно, а у Дункана опять меньше воинов?
«Это будет настоящая резня, – думала Мадлен, – и все из-за того, что Дункан станет биться честно, а Луддон – нет. Барон должен был предвидеть это, разве он забыл, как Луддон вероломно нарушил их временное перемирие? Ведь Луддон хитростью заманил Дункана в ловушку».
Мадлен знала Луддона лучше, чем Дункан. Ее брат станет драться беспощадно, если почувствует, что победа его воинов близка.
Девушка напомнила себе, что ей, собственно, все равно, кто выиграет бой. Если Луддон и Дункан убьют друг друга – что ж, пусть. Это свершится по их собственной воле.
– Мне все равно, – вновь и вновь шепотом повторяла Мадлен.
Но сколько бы раз ни твердила она свое заклинание, дело обстояло совсем не так.